грязью. Кроме этого, у всех людей есть стремление не только принизить выдающегося человека до уровня понимания своего, но и пытаться свалить его под ноги себе, в ту липкую, ядовитую грязь, которую они, сотворив, наименовали "обыденной жизнью".
- Вся жизнь моя - это борьба с несправедливостью, непорядочностью, карьеристами, ворами, приспособленцами, коих в России пруд пруди. Поэтому я и не вписывался в Союз композиторов. Меня всю жизнь преследовали за то, что я оказался не такой, как все, посредственностью, чуть талантливее других. И к тому же я всегда открыто высказывался, никого не боясь, Это было не по душе "начальству". Мои произведения мало исполняли и записывали, не включали в престижные программы; и гонорар за них платили меньше. И меня никогда не выдвигали на премии. Короче, относились как к человеку второго сорта, унижая, вы-
думывая компроматы, приписывая небылицы, чтобы не давать ходу моему творчеству. Плюс национальная чувашская зависть... Мне отказали в инвалидности, несмотря на наличие справок о многократных контузиях на фронте, упразднили мою персональную пенсию российского значения. Я сегодня получаю меньше всех пенсию в Союзе композиторов.
АнисимАсламас первым в истории чувашской музыки написал балет "Нарспи и Сетнер'' ("Гимн любви"). С тех пор прошло 43 года, а зрители так и не увидели этого творения.
- И это далеко не единственный случай. За 60 лет своей творческой деятельности мною созданы балеты "Нарспи и* Сетнер", "Зора" ("Песни предков"), оперы "Прерванный вальс", "Священная дубрава", "Сваха из Шоршел", "Сеспель" ("Любовь поэта"), "Саламби", "Певица", оперная трилогия "1941-й год", "Любовь афганца", "Чувашское чудо" ("Иван Яковлев"), и все они не поставлены на сцене чувашского театра оперы и балета до сего времени. Опера "Айдар" ("Священная дубрава"), созданная мною еще в 1959 году, увидела свет рампы только через 17 лет, и почти тут же была снята с репертуара. Все гадости моих "коллег" не перечислить. Мне даже не верится, что, несмотря на все это, я дожил до 76 лёт.
В новую жизнь с непокрытой головой
Перу Асламаса принадлежат первые чувашские оратории, кантаты, концерты и Рапсодия для фортепиано с оркестром, большое количество популярных песен, хоров и романсов. А "Космическая" симфония и поэма "Песни предков", которую блистательно исполняет наш земляк, великий музыкант - гобоист Анатолий Любимов, давно перешагнули границы бывшего Союза и стали достоянием многих народов мира.
- Для меня главное - мелодия. Тихон Хренников был прав, когда говорил: "Композитор,
не написавший ни одной хорошей песни - не композитор".
- В Чувашии был один композитор - это Геннадий Воробьев. Все остальные не могут претендовать на это высокое звание, в том числе и автор этих строк. Хотя я воспитанник Киевской и Московской консерваторий с дипломом, подтверждающий мою квалификацию и мои произведения исполняются за границей, я себя не считаю композитором, потому то у меня не было систематических занятий в этой области с малых лет.
В семье Васильевых все хорошо играли на гармони. Анисим в школу пошел очень рано, в шесть лет, но учился неважно. И уже тогда начал сочинять музыку.
- Брат Викторин посоветовал ехать в Чебоксары для поступления в музыкальное училище. Тогда через нашу деревню ходили машины в Ядрин, но очень редко, в день две-три машины, не более. Брат мне купил новую фуражку и научил спрашивать по-русски, где находится музыкальное училище, дал три рубля "в зубы". К полудню машина появилась, шофер нас посадил в кузов. Отъехал километров двадцать от деревни - ветром сдуло мою новую фуражку, остановить машину побоялся, а вдруг высадит шофер со злости. Так я без фуражки добрался до Чебоксар, нашел музыкальное училище. И началось самое страшное- вступительные экзамены.
В то время директором училища был классик чувашской музыки - Степан Максимов. Помню, на экзамене я играл на гармошке, а потом в списке увидел свою фамилию - Васильев А.В. Конкурс был большой, на 45 мест 750 человек. Все остальное не помню - был шок на радостях. Я был зачислен на подготовительный курс училища. Это был 1937 год. Осенью этого же года были арестованы многие наши педагоги, в том числе и Максимов. Так началась моя музыкальная жизнь.
Вскоре после начала войны Анисим Асламас был отправлен на фронт. Первое боевое
крещение получил на Орловско – Курской дуге. Первая его медаль была «За боевые заслуги». С боями прошел Белоруссию,Восточную Пруссию, Польшу, Германию.
Война для меня закончилась в госпитале в 1945 году. По дороге домой по совету одного украинского товарища прослушался в консерватории Киева и был зачислен студентом в класс выдающегося украинского композитора – классика,профессора Бориса Николаевича Лятошинского.Но по состоянию здоровья был вынужден прервать учебу и вернулся на родину, в Чувашию.
Когда мне исполнился 31 год, решился на дальнейшую учебу и поступил в Московскую дважды ордена Ленина консерваторию им. П.Й. Чайковского в класс профессора В.Г. Фере. В стенах консерватории моими педагогами были профессора с мировым именем. Это Николай Раков, Семён Богатырёв, Арам Хачатурян, Анна Руднева и др. За ето время я создал новую редакцию чувашской рапсодии, вокально-симфоническую поэму в шести частях «Памяти поэта» на стихи К. Иванова, которая легла затем в 1956 году в осноёу балета "Нарс-пи и Сетнер", и многие другие.
Династия Асламаса выбирает мир МУЗЫКИ
Все трое детей Анисима Асламаса с детства отличались музыкальностью, Татьяна уже в шесть лет играла с отцом отрывки из опер Вебера,Моцарта и других классиков.Сейчас Татьяна и старшая дочь Евгения работают в Чебоксарском музыкальном училище.Сын Алексей восьмой год живет с семьей в Чехии.
В городе Брно Алексей работает в качестве дирижера в оперном театре,преподает в консерватории.Они оба с женой Инной Игоревной имеют звание профессора. Внук Алеша, которому испол нилось 16 лет, и 12-летний Антон Учатся сразу на трех факультетах:
Алеша на скрипке, фортепиано и сочинению; Антон на флейте, фортепиано и по сочинению. Оба свободно владеют русским, чешским, немецким и немного чувашским языками. Антон в июне месяце гастролировал по Европе. Внучка Оля учится в музучилище, не раз занимала в конкурсах призовые места. А моему правнуку Дмитрию исполнилось 2 года.
Заканчивался наш с Анисимом Васильевичем разговор. На большом письменном столе лежали четко написанные нотные рукописи, рядом - чистая нотная бумага и редкая в наши дни перьевая ручка; а открытая крышка фортепиано напоминала о том, что музицирование должно быть продолжено...
